Любой специалист в своем развитии рано или поздно доходит до той крайности, когда между его пониманием вопроса и обывательским мнением образуется непреодолимая пропасть. Объективно невозможно взять и выложить в каком-либо одном тексте структурированную информацию, которую ты копил десятилетиями. Подать материал примитивно? Можно. Но это и называется профанация. Не подавать совсем? Тоже можно. Но тогда знание киснет у тебя в уме. Не порядок.
В поисках новых форм, я пробую такой вариант: брать какую-то мизерную конкретику и вскрывать её с чудовищной глубиной. Вопрос не в том, что мы получим результат, превосходящий любой доступный в мире до этого. Вопрос в том, что на частном примере любой читатель сумеет ощутить всю тяжесть проблем, с которыми сталкивается человек Знания в поисках своих жемчужин… на навозной куче.
Пять лет тому назад я выложил перевод комментария Щан̇кары на Ги́ту 2:16 с последующей реконструкцией и критикой изложенной позиции. Это был мой первый опыт открытого философского диспута. Прошло три года. Я вернулся к тексту и переписал его. Но даже тогда меня трясло от клокочущих эмоций негодования. Потребовалось ещё два года, прежде чем я убедился в истинности своего тезиса: В человеческой среде во все времена была, есть и будет процветать мода на коллективное умопомешательство. И теперь, когда вещи встали на свои места, я обрёл способность индифферентно смотреть на чужой словесный помол и наглядно вскрывать его сумасбродный характер.
Но сегодня хочется чистого творчества. Для языковеда таковым является опыт герменевтики, постижения древнего текста, постигнуть смысл которого технически невозможно. И ты заранее это знаешь, но пытаешься. Именно поэтому конечный результат – это всегда творчество. Словесное творчество.
Предмет анализа озвучен выше – Ги́та́ 2:16.
Выглядит фрагмент следующим образом.
न असतः विद्यते भावः।
न अभावः विद्यते सतः।
उभयोः अपि दृष्टः अन्तः
तु अनयोः तत्त्व–दर्शिभिः।
σ: (1) असतः भावः न विद्यते। (2) सतः अभावः न विद्यते। (3) उभयोः अपि तु अनयोः अन्तः तत्त्व–दर्शिभिः दृष्टः।
न (pcl) Не; असतः (G sg n subst от adj असत्; na-tp न सत् इति असत्, prap от 2√अस्) Для несущего; विद्यते (Ā pr 3 sg от 4√विद्) Имеется; भावः (N sg от m भाव) सत्ता (Амара) Бытие; न (pcl) Не; अभावः (N sg от m अभाव; na-tp न भावः इति अभावः) असत्ता (Медини) Небытие; विद्यते (Ā pr 3 sg от 4√विद्) Имеется; सतः (G sg n subst от adj सत्; prap от 2√अस्) Для сущего; उभयोः (G du n от pron उभे) Обоих; अपि (pcl, значение тотальности); दृष्टः (N sg m от adj दृष्ट; ppp от 1√दृश्) Виден; अन्तः (N sg от m अन्त) 1 नाशः (Амара) 2 स्वरूपम् (Хемачандра) 3 प्रान्तः (Хемачандра) 4 सीमा (Хемачандра); तु (pcl) Ведь; अनयोः (pron इदम्) Их; तत्त्व–दर्शिभिः (I pl m от adj ~दर्शिन्; तत्त्वस्य दर्शनम् अस्य अस्ति इति) Воспринимающими दर्शिभिः истину तत्त्व.
Давайте сразу и начистоту: понимание человеческой речи – это эвристический процесс. Мы долго и нудно обучаем себя правилам грамматики, но на деле мы владеем тем языком, на котором приходится общаться. Поэтому мы понятия не имеем, почему понимаем. Впрочем, часто мы просто не подозреваем, что на деле мало что понимаем. Речь худо-бедно помогает купить булку хлеба в магазине. Со всем остальным речь – сомнительный помощник.
Находясь в конкретной ситуации, эвристика нашего ума заключается в способности молниеносной оценки сотни невербальных фактов, присутствующих в самой ситуации и в коннотациях, с ней связанных. В случае с архаичным текстом мы лишены такого подспорья: голый текст всегда звучит холодно, казённо. Мы не знаем ни контекста, ни намерений говорящего. А если пытаемся восстановить то или другое, то часто попадаем впросак…
Мы будем читать строфу отдельными законченными высказываниями.
(1) असतः भावः न विद्यते।
Семантический концепт: «У кого есть что».
Взят в отрицательном модусе.
असतः – остаточный родительный в роли подлежащего. Остальная часть – сказуемое.
Логическая форма высказывания имела бы вид:
¬ भावः ∈ असत्
Читается: «Неверно, что элемент भावः принадлежит подмножеству असत्».
Частица न выступает связкой отрицания ¬. Глагольная форма विद्यते в данном случае выступает предикативной связкой принадлежности ∈.
Поскольку с формальной точки зрения суждение предельно примитивное, от нас требуется установить значение слов भावः и असत्.
По поводу значений санскритских слов важно понимать следующее: будучи в употреблении на протяжении пяти тысяч лет (подсюсюкал индийскому антиисторизму), все слова неизбежно становятся «затасканными». Это означает, что их (если не каждое, то каждое второе уж точно) употребляли в таком большом количестве взаимоисключающих значений, что выросшая на почве этого безобразия полисемия стала болотом, в котором потонул всякий здравый смысл. В этом легко убедится любой, кто дорастёт до уровня чтения санскритских комментаторов: за те вольности, какие они себе позволяют в обращении со словами и их значениями в Средние века инквизиция сжигала на кострах. И была совершенно права.
Так вот, я предлагаю следующие опорные правила при работе с лексическими значениями.
1. Значения слов из архаичных текстов следует искать в архаичных словарях. Да, я в курсе, что никакой хронологии в санскрите нет. Но это абсолютной хронологии. Относительная есть. Это когда с очевидностью заметно, как словари разрастаются количественно по значениям от одного к другому. В этой связи самым авторитетным словарём является Амара-коща. Его значения – это наиболее общеупотребимые, ожидаемые значения слов. Следующим идёт Медини-коща. Официально между ними – четыре века разницы: первый приписан к десятому, второй к четырнадцатому векам нашей эры. Пользоваться ими не очень удобно. Поэтому есть толковый словарь Щабда-кальпа-друма. Он был составлен в Бенгалии в начале девятнадцатого века и включает в себя значения лексем со ссылкой на множество разных словарных корпусов, существовавших на тот период. Логика такая: если есть значения, указанные Амарой или Медини, они в приоритете. Если они по контексту никак не вяжутся либо значений со ссылками на них вообще нет, тогда уже выбираем по остаточному принципу.
2. При отсутствии в тексте прямых признаков относимости лексемы к языку науки или жаргонизму она должна браться в значениях естественного языка. Это очевидный факт: автор пишет сказку «Курочка-ряба», жанровая отнесённость и контекст которой не предполагают употребления слова Курочка в значении Симпатичная девушка. Туземные толмачи напрочь игнорируют данный постулат и нагружают узкоспециальным значением слова, которые по контексту в принципе такого значения иметь не могли.
3. У слова нет значения. В словаре указаны исключительно варианты значений, в которых лексема может быть употреблена. Конкретное значение определяется эвристически только в заданном контексте. Контекст по степени значимости бывает: а) нижний – содержание всего высказывания, б) левый – сказанное ранее в рамках одной темы, в) верхний – общая тема всего памятника, языковая ситуация, в которой прозвучала переводимая фраза, г) правый – то, что будет сказано позже. Умение привлекать контекст при выборе значения – один из специфических навыков грамотного герменевта, т.е. толкователя архаичных текстов.
4. У слов бывают буквальные (मुख्यः) и фигуративные (गौणः) значения (अर्थः). Как правило, это можно определить по значению корня, от которого слово изведено. Фигуративные значения подлежат применению лишь в тех случаях, если буквальные дают на выходе абсурдный смысл. Данный постулат известен индийским толкователям, но они очень часто симулируют частичную амнезию и игнорируют его.
Чтобы не перегружать наш текст, сказанного будет пока достаточно.
Итак, в лексико-морфологическом разборе я привёл словарные значения для некоторых базовых слов. Определение слова असत् мне приглянулось в толковом философском словаре. Оно звучит так:
असत् – सत्तावद्–भिन्नः Отличный от наделённого <признаком> экзистенции.
Следовательно, нам нужно разобраться с признаком экзистенции. Поскольку философских подходов к экзистенции – бескрайний океан, то нам важно на берегу сузить спектр поиска контекстом. Мы находимся в ситуации, когда Кр̊шн̣а вещает примитивные идеи из разряда демагогии деревянному в плане философии Аржуну. Во всём памятнике слово असत् встречается один-единственный раз. Нигде оно не раскрывается в качестве оформленного специфического понятия. Следовательно, мы обязаны читать его в наиболее примитивном значении естественного языка. Это легко позволяет из всей витиеватой ереси выбирать здравое значение, с которым согласится любой обыватель, законным представителем которого и выступает Аржун:
सत्ता – विद्यमानता Экзистенция – это наличие (наличность).
Чтобы лучше понять идею, давайте вспомним, что सत्ता – это базовое значение корня 1√भू (भू सत्तायाम्). Поэтому в высказывании
घटः भवति Горшок имеется
глагол भवति передаёт именно это самое значение सत्ता.
Ещё пример: в обороте भूतले घट–सत्ता–दशायाम् В условиях наличия горшка на земле это значение слова सत्ता Наличие.
Давайте мы глубже пока не пойдём, а остановимся на плане выражения.
С учётом нашего лексического экскурса буквально получается:
У/для несуществующего असतः
бытия/экзистенции भावः нет न विद्यते.
.
(2) सतः अभावः न विद्यते।
Мы имеем тот же самый семантический концепт, ту же самую синтаксическую модель с подлежащным родительным, ту же самую логическую форму высказывания:
¬ अभावः ∈ सत्
Читается: «Неверно, что элемент अभावः принадлежит подмножеству सत्».
Частица न выступает связкой отрицания ¬. Глагольная форма विद्यते в данном случае выступает предикативной связкой принадлежности∈.
Поскольку अभावः является антонимом для भावः, а सत् – антонимом для असत्, которые были разобраны ранее, то мы относительно легко получаем значение:
У/для существующего सतः
небытия अभावः нет न विद्यते.
.
(3) उभयोः अपि तु अनयोः अन्तः तत्त्व–दर्शिभिः दृष्टः।
В данном случае проблемным представляется слово अन्तः. Амара приводит единственное значение Конец Кончина. Но оно не подходит по смыслу, поскольку из двух уже переведённых высказываний (левый контекст) следует перманентность обеих категорий существующего и несуществующего. Из альтернативных значений я сразу, на стадии лексико-морфологического разбора выбрал лишь выглядящие подходящими по смыслу.
Дальше ничего не остаётся, как моделировать (в уме) варианты перевода, а затем сравнивать их между собой. То есть мы должны представить अन्तः в качестве переменной, для которой возможны варианты значений, перечисленных выше. А затем нам следует решить уравнение, подставляя каждое значение переменной по очереди. Для наглядности я эксплицирую эту умственную операцию на бумагу:
Ведь तु зрящими истину तत्त्व–दर्शिभिः был обнаружен दृष्टः [अन्तः= Нутро; Край; Граница;] их अनयोः обоих उभयोः अपि.
Значения Край и Граница будут в данном случае фигуративными (т.е. неприоритетными). Действительно, отношение контрадикторности понятий Существующее и Несуществующее не требует дополнительных пояснений, но Граница между ними – умозрительная, на уровне понятий, а не на уровне самих существующих предметов. Поэтому методом перебора остаётся Нутро, то есть Суть Естество.
Вот мы и получили связный пословный перевод:
У/для несуществующего нет бытия/экзистенции. У/для существующего нет небытия. Потому как зрящими истину была обнаружена суть их обоих.
На этом заканчивается первая часть работы с текстом: работа на уровне формы.
План содержания
Теперь нам следует подвергнуть сказанное осмыслению, проверить полученное значение на предмет осмысленности. Данной стадией пользуется мало кто из переводчиков. Поэтому читать чужие переводы было выше моих сил ещё тогда, когда я даже не решился заказать по почте свой первый (и единственный) учебник санскрита.
Бросается в глаза бессмысленность и тавтологичность первых двух суждений. Действительно ведь, понятия Существующий и Несуществующий как раз и характеризуются отрицательно отсутствием небытия и отсутствием бытия соответственно. Но этот признак является для них инвариантной характеристикой, т.е. именно тем, что и делает Существующее существующим, а Несуществующее несуществующим. Иными словами, оказывается нарушен принцип информативности речи: предикат всегда должен сообщать о субъекте нечто новое. В нашем случае – при буквальном прочтении – этого не имеется.
При толковании мы также можем опираться на четыре вышеупомянутых контекста.
Нижний контекст в нашем случае не даёт никаких дополнительных вводных: оставшееся третье высказывание представляет собой банальную Argumentum ad verecundiam, Апелляцию к авторитету, когда истинность каких-либо суждений обосновывается ссылкой на мифических «сингапурских учёных». Поскольку я последовательно настаиваю, что Программы и Сценарии вечны, то меня ничуть не удивляет существование данного типа манипуляции сознанием адресата в архаичном тексте Бхагавадги́ты.
Левый контекст оказывается достаточно интересным. Позиция автора, вложенная в уста художественного персонажа, обретает очертания в стихах 2:12:
न तु एव अहं जातु न आसम्
न त्वं, न इमे जनाधिपाः,
न च एव न भविष्यामः
सर्वे वयम् अतः परम्।
Ведь абсолютно неверно, что когда-то не было ни меня, ни тебя, ни этих предводителей народа. Неверно и то, что нас не будет отныне впредь.
На этом примере мы наглядно видим, что говорящий имеет своё специфическое понимание категории экзистенции. Дело всё в том, что Я (Кр̊шн̣а), Ты (Аржун), Эти предводители народа (Бхишма, Дрона, Карн̣а, Юдхишт̣хира…) – это всё индивидуальные понятия, имеющие для говорящего и слушающего единичный референт в виде конкретного органического тела. И с разрушением конкретного органического тела данные понятия становятся абстрактными мифологемами, соотносимыми только с набором воспоминаний или фантазий относительно данных органических тел. Именно таков подход обывателя, подход здравого смысла, основанный на общепринятом употреблении слов.
Но Кр̊шн̣а ведёт речь о существовании (экзистенции) чего-то такого, чьё наличие не регистрируется органами чувств подобно горшку на земле. Он говорит [2:13]:
देहिनः अस्मिन् यथा देहे
कौमारं, यौवनं, जरा,
तथा देह–अन्तर–प्राप्तिः।
धीरः तत्र न मुह्यति।
У хозяина тела как в этом теле случается детство, молодость, старость, так случается и обретение другого тела. Толковый на этот счёт не в падает в замешательство.
Поскольку вечность индивидуальных душ, подвергающихся метемпсихозу, являлось значимым элементом культурного кода для героев эпоса, то Аржун, пусть и не владея матчастью, интуитивно был способен понять, о чём ему напоминает Кр̊шн̣а. Наша же задача сводится к тому, чтобы определить, какая именно модель мира лежит в основе позиции Кр̊шн̣ы. И только потом мы сможем иначе взглянуть на наш стих.
Под хозяином тела понимается Áтма́, или Пуруша, индивидуальная душа. А с учётом содержания 2:12 нам говорят про вечность множественных индивидуальных душ. Данное воззрение присуще философии са́н̣кхьи, описаниями которой усеяна Маха́бхарата за пределами Ги́ты. Кроме того, термин са́н̣кхья (хотя и в специфическом значении, а может, в изначальном) употребляет и сам Кр̊шн̣а. Это даёт нам намёк: искать особый подход к экзистенции следует в модели мира са́нкхьяиков.
И формально мы очень быстро находим нужную параллель. Таковой оказывается сатка́рьява́да, Учение о предсуществовании Сценария в Программе. В частности, его довольно расплывчатая и туманная формулировка встречается в ка́рике 9 Са́нкхья-ка́рик:
असद्–अकरणात्, उपादा–
न–ग्रहणात्, सर्व–संभव–अभावात्,
शक्तस्य शक्य–करणात्,
कारण–भावात् च सत् कार्यम्।
На основании не-производства не-Сущего, подбора материала, отсутствия происхождения чего угодно из чего угодно, производства потенциально возможного в случае способного и характера материального источника Воспроизводимое есть Сущее.
Несмотря на то, что многие исследователи констатировали параллелизм между Ги́той 2:16 и сатка́рьява́дой, но никаких параллелей тут нет. Разница заключается в том, что у са́н̇кхьяиков речь идёт о воспроизводимости сценария, заранее существующего на уровне программного кода, тогда как в Ги́те предметом обсуждения является Пуруша.
Можно допустить, что признаком экзистентности в читаемом стихе наделяются совокупно все Пуруши. Но тогда получается семантическая ересь: в отношении Сущего Пуруши никто не регистрирует признак экзистентности, поэтому суждение Кр̊шн̣ы, не будучи подкреплено никакой аргументацией, превращается в разговор в пользу бедных, то есть в демагогию. И наоборот: подвисает экзистенциальный статус всей предметности, которая нас окружает. В обыденном значении, как мы установили выше, существуют именно горшки, половики, кирпичи и брёвна. Но каждый разбитый горшок, каждый истёртый до последней нитки половик, каждый разломанный кирпич, каждое сожжёное дотла бревно опровергают тезис Кр̊шн̣ы: Для существующего нет небытия.
И остаётся неясным, а что же подразумевает говорящий под несуществующим? Под тем несуществующим, для которого нет бытия, экзистенции. Проблема в том, что если под категорию несуществующего у тебя попадает твоё тело, тела твоих союзников, тела твоих врагов, доспехи, оружие, боевые слоны и колесницы, тогда как несуществующий ты собираешься побуждать несуществующего Аржуна принять участие в несуществующей битве? Для этого ты должен быть абсолютно умалишённым. Впрочем, на основе твоей речи уже можно начинать строить первые подозрения…
В общем всё это словоблудие невозможно спасти дешёвым аргументом к авторитету никому не известных «Видящих истину». Этим можно пустить пыль в глаза разве что влюблённым институткам. Ну или закостенелым догматикам, истекающим розовой слюной подобострастия.
Лично я в подобных случаях опираюсь на тезис Шопенгауэра: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Если не умеешь ясно излагать, иди и тренируйся… на кошках.
Итоги
При буквальном прочтении строфы Кр̊шн̣а выступает в роли Капитана Очевидность и заявляет по смыслу следующее: «То, что существует, не существовать не может. То, что не существует, не может существовать». Будучи соотнесено с конкретным временем (а соотнесённость с конкретным временем – это обязательный атрибут экзистенции: तत् च काल–संबन्धः), высказывание становится разновидностью семантического абсурда под названием тавтология. Если я констатирую наличие яблока на столе перед собой, то совершенно очевидно: для этого яблока в момент регистрации его наличия никакое отсутствие не мыслимо. И то же самое с отсутствием яблока на столе вечером, которое я оставлял там утром. Несуществующее в конкретном месте в конкретное время конкретное яблоко совершенно очевидно не обладает признаком экзистенции с привязкой к данному месту и времени. Но зачем нужно было пачкать бумагу и специально об этом писать?
При попытке расширительного прочтения текста с учётом левого (обсуждавшегося недавно) контекста мы упираемся в ещё более абсурдный смысл всего сказанного: существующим признаётся Пуруша, существование которого никем никогда не было зарегистрировано, тогда как всё остальное (горшки, бабы, мужики), признак существования которых очевиден для любого здравомыслящего существа, внезапно оказываются несуществующими безо всяких пояснений насчёт причин и логических оснований к такому огульному шапкозакидательству.
Расщепление, конфликт между транслируемой говорящим информацией и данными нашего чувственного опыта – это один из базовых шизофреногенных паттернов, задачей которого является отключить рассудок адресата. Сначала – рассудок Аржуна, а вслед за ним – и критическое здравомыслие каждого вдумчивого читателя. И кукуха на полном серьезе собирает чемодан, поскольку поженить этот перманентный бред (который только начинается) со своей реальностью вы не сумеете.