С винительным падежом ребёнок знакомится в третьем классе. Там ему говорят:
[Канакина В.П., Горецкий В.Г.
Русский язык. Часть 2. М., 2013. С. 49]
Поскольку основным предназначением школы является частичное занятие досуга ребёнка (чтобы не болтался без дела), то для образовательных программ годятся совершенно любые описания.
Но совершенно другое дело, если человек желает разобраться в языковой материи, чтобы лучше понимать тот инструмент, которым пользуется изо дня в день.
И в этой связи вопрос: какой практический смысл в вышеприведённом введении винительного падежа? Для чего мне учиться находить в предложениях слова, отвечающие на вопрос что? и не являющиеся подлежащим? За пять лет активных штудий синтаксиса я не сумел найти внятного ответа на данный вопрос.
Школьнику – да, ему нужно сдать ЕГЭ. Но эта цель, будучи стимулом-мотивацией, является вымученной, надуманной, неестественной. Соответственно, и знания, лишённые практической ценности, оказываются никчёмными, а потому очень быстро забываются.
Мы уже говорили, что падеж (в том числе винительный) – это одна из форм выражения в речи смысловых (семантических) связей между элементами мысли. А эти элементы мысли, в свою очередь, в той или иной степени отражают связи между предметами объективированной действительности. Поэтому, повторимся, падежи следует изучать в тесной привязке к типам семантических отношений, которые они передают.
Поскольку любой язык носит конвенциональную (договорную) природу, то в контексте падежей нам и нужно учиться осваивать конвенции (договорённости) конкретного языка: с помощью какого падежа в данном языке принято выражать тот или иной тип семантической связи.
Разумеется, семантика слишком абстрактна, чтобы её можно было вводить в третьем классе. Можно ли её вводить в старших классах средней школы, нужно проверять опытным путём. Ну а для всех «диванных языковедов» (так нас ласково назвал А.А. Зализняк в своём цикле очерков «Из заметок о любительской лингвистике», 2010) эту тему приходится ковырять самостоятельно.
Но для этого нужно хотя бы с самой идеей подобного подхода где-то встретиться. Ведь после школьной программы русского языка нам даже в голову не придёт смотреть на падежи сквозь призму семантики. Самска́ры образовательного процесса – самые мощные.
Давайте сразу оговоримся, что есть два вектора рассмотрения явления. Первый: мы разбираем базовые семантические концепты и каждому сопоставляем формы его выражения в языке. Второй: мы разбираем падежи и контекстно выражаемые ими семантические концепты. Второй вектор выглядит предпочтительнее, поскольку падежи – это то, с чем мы знакомы из школьной программы. А движение от известного к неизвестному более предпочтительно в педагогическом плане.
Итак, я предлагаю некое общее введение в семантику винительного падежа как самого проблемного в русском языке. Для наглядности мы возьмём примеры из цитированного выше учебника русского языка за третий класс и разберём их с точки зрения семантики. Заодно наглядно покажем чудовищную неоднородность тех мыслей, которые выражаются випом в РЯ.
Сразу оговорюсь: я занимаюсь темой несколько лет, но до сих пор обнаруживаю множество слепых зон. Поэтому не удивляйтесь, что не все примеры будут разобраны.
(1) Купил (что?) творог
Творог – это объектив, слово, выражающее объект, вступающий в процессе в тесное взаимодействие с субъектом.
(2) Вижу (кого? что?) скворца, картину
Скворца, картину – это перцептивы, слова, выражающее содержание акта восприятия.
Строго говоря, предметы не могут быть содержанием акта чистого восприятия. Но это слишком тонкий предмет, чтобы нужно было эту тему мусолить. Конвенционально мы привыкли «видеть» предметы. Выражение мысли по-другому звучало бы громоздко, занудно и по-обывательски абсурдно: «Я вижу цветовое пятно, которое идентифицирую в качестве единичного предмета, подпадающего под понятие Скворец, с которым я познакомился в ходе социализации». Нет, Вижу скворца – и все всё поняли. Потому что все смотрят на мир точно так же. Все, кроме мистиков.
(3) Слушаю (кого? что?) маму, музыку
Музыку – это перцептив (см. выше).
Маму – это фигура речи, метонимия, означающая на деле Мамину речь (буквально Мама не может быть содержанием акта слушанья, поскольку по каналу слуха воспринимаются звуки, а Мама – физическое тело, а не звуки). Мамину речь – это перцептив.
(4) Рассказал (про кого?) про животных
Про животных – делибератив, слово, выражающее референта мыслительных или речевых актов.
(5) Увидел (сквозь что?) сквозь стекло
Сквозь стекло – семантическая роль и тип смысловой связи мне не ясен.
(6) Положил (на что?) на землю
На землю – целевой локатив, слово, выражающее место, с которым вступает в контакт сторонний объект в ходе осуществления процесса. Предлог На уточняет взаиморасположение места и неозвученного предмета: Предмет поверх Места.
(7) Положил (во что?) в портфель, в чай
В портфель, в чай – целевой локатив. Предлог В уточняет взаиморасположение места и неозвученного предмета: Предмет внутри Места.
(8) Сел (за что?) за руль
За руль – целевой локатив. Предлог За уточняет взаиморасположение места и предмета: Предмет за Местом (с точки зрения самого предмета).
Обратите внимание:
когда дело дойдёт до освоения классического школьного синтаксиса, то при разборе конкретных предложений к словам На землю, В портфель, В чай, За руль придётся задавать принципиально иной вопрос Куда?, чтобы все эти аргументы стали обстоятельствами цели.
(9) Прыгнул (через что?) через бревно
Через бревно – семантическая роль и тип смысловой связи мне не ясен.
Отмечу, что приведённые примеры не исчерпывают весь спектр смысловых отношений, выражаемых в русском языке при помощи випа. Но даже этого хватает, чтобы заметить, насколько разнятся передаваемые одной и той же грамматической категорией винительного падежа. И для первичного знакомства с темой сказанного вполне достаточно.
Для носителей языка семантический аспект интуитивно понятен: мы привыкли без дополнительного осмысления выражать те или иные концепты тем или иным образом. Семантика становится актуальна при грамотном освоении иностранного языка.
Так вот, я бы не рискнул учить русский язык в качестве иностранного, поскольку соотношение между падежами и выражаемыми семантическими концептами носит в русском языке хаотический, непредсказуемый характер и не поддаётся логическому осмыслению. Т.е. русский язык нафарширован условностями, под которыми нет здравого смысла. Нам самим это понять крайне сложно, поскольку всё привычное априори признаётся логичным и осмысленным.
