Аскеза в стенах дома? Легко

वने अपि दोषाः प्रभवन्ति रागिणाम्,
गृहे अपि पञ्चेन्द्रिय–निग्रहः तपः।
अकुत्सिते कर्मणि यः प्रवर्तते,
निवृत्त–रागस्य गृहं तपोवनम्।

σ: रागिणाम् दोषाः वने अपि प्रभवन्ति, पञ्चेन्द्रिय–निग्रहः गृहे अपि तपः <एव भवति>। यः अकुत्सिते कर्मणि प्रवर्तते, <तस्य> निवृत्त–रागस्य गृहं तपोवनम् <एव भवति>।

वने (L sg от n वन) В лесу; अपि (pcl) Даже; दोषाः (N pl от m दोष) Пороки; प्रभवन्ति (P pr 3 pl от प्र–1√भू) Обладают властью; रागिणाम् (G pl m subst от adj रागिन्) У страстных; गृहे (L sg от n गृह) В доме; अपि (pcl) Даже; पञ्चेन्द्रिय–निग्रहः (N sg от m ~निग्रह; ) Сдерживание निग्रहः пяти чувств पञ्चेन्द्रिय; तपः (N sg от n तपस्) Аскеза; अकुत्सिते (L sg n от adj अकुत्सित) Невозбраняемым; कर्मणि (L sg от n कर्मन्) Делом; यः (N sg m от pron यद्) Кто; प्रवर्तते (Ā pr 3 sg от प्र–1√वृत्) Занят; निवृत्त–रागस्य (G sg m от adj ~राग; bah निवृत्तः रागः अस्य इति) У <того>, унявшего निवृत्त страсти रागस्य; गृहं (N sg от n गृह) Дом; तपोवनम् (N sg от n ~वन; G-tp तपसः वनम्) Роща аскез.

Пороки страстных сохраняют силу даже в лесной чаще. Сдерживание пяти чувств является аскезой даже дома. У того, кто занят невозбраняемым делом, если он пресёк <свои> страсти, жилище становится рощей аскез по сути.

Вторая половина 2020 года была посвящена мной исследованию понятия тапас. Нам удалось вскрыть первичное денотативное значение слова, затем вторичное денотативное, и, наконец, замахнуться даже на коннотативные значения. И вот перед нами относительно поздний в хронологическом плане пример употребления слова не по форме, а по сути. И этим сей пример ценен.

Стоицизм. Именно так принято вслед за греками именовать парадигму жизни, противопоставленную гедонизму. Всякие там разные типы отшельничества, иночества, монашества, если они содержательно соответствуют форме, на поверку оказываются частными случаями стоицизма.

Мы должны быть благодарны грекам (или мистификаторам, сочинившим греков, не важно) за само имя – стоицизм. Мы ведь помним, нет имени – нет явления. В итоге каждому, кто внутри дозревает до смутного ощущения, что жить по навязываемым извне правилам невозможно, становилось бы не по себе. Он неизбежно погружался бы в самокопание, дескать, что-то со мной не то, раз я не хочу наслаждаться этим миром, как все.

Но, во-первых, наслаждаются этим миром далеко не все. А только те, кто временно всплыли на поверхность квантового супа. И здесь уместно будет вспомнить поведение физического тела в плотной среде, чтобы понять, что на поверхность жидкости всплывают далеко не слитки. Как и в молоке не тонет не один лишь Milki Way.

А во-вторых, сам этот квантовый суп непрестанно нуждается в оживляющей его силе. И вот как раз эту самую силу в супе вырабатывают стоики.

Нас мало интересует, как отдельно взятый стоик объясняет своё мироощущение самому себе. Если бы он жил в вакууме, это бы имело какой-то смысл. Но едва ли он стал бы стоиком в вакууме. А вот в обществе стоик становится стоиком именно ради общества. Даже если сам об этом не подозревает. Вообще, с этим приходится смириться: каждый из нас действует в личных интересах в меру своего понимания, и одновременно в чужих интересах – в меру своего непонимания. Стоики здесь не исключение. Как и гедонисты. Именно они создают в квантовом супе ту самую поляризацию, то самое напряжение, за счёт которого суп продолжает вариться.

Ещё раз повторю мысль: сам факт плавающей на поверхности супа неснятой пены (массовая культура, китч, иконы стиля и прочая шелупонь) ещё не свидетельствует об отсутствии его сокрытого от глаз альтер-эго. Достаточно представить, что всё человечество разово ударилось в безудержный чувственный разврат, чтобы понять: санса́ра схлопнулась бы в течение нескольких десятков минут. К счастью, это технически невозможно: лишь ограниченное число биокомпьютеров сходит с конвейера с предустановленной операционкой «Гедонизм». Из этого ограниченного числа лишь единицы сохраняют свою безглючность на протяжении относительно длительного времени. В остальной же, большей своей части эта поверхностная суповая пена регулярно обновляется.

Стоицизм, в отличие от гедонизма, непритязателен к условиям бытия для своей реализации. Это мы лишь привыкли думать, что ограничивать себя во всём или многом – удел монастырских иноков или отшельников в пещерах. Ничего подобного. Как раз в монастырях и пещерах ограничения – невсамделишные, ненастоящие. Они обусловлены по большей части искусственной изоляцией себя от мирских соблазнов (т.н. благ цивилизации). И совсем иное дело – стоицизм в миру. Соблазны никуда не делись, они постоянно с нами, на виду, под боком. И при этом мы учимся не потакать своим прельщениям.

Разумеется, цыгане, как обычно, категоричны. Много чего недоговаривают. Но если бы нам всё разжевали да в рот положили, то жизнь была бы пресной и скучной. Именно в этих недомолвках и кроется перчёный характер бытия. На что я намекаю? Думаю, те из вас, кто хотя бы одной полужопицей сочувствует стоицизму, поймёт: основная проблема данной парадигмы жизни – в мотивации. Чего ради я вдруг отрекаюсь от модных бутиков, дорогих выдержанных вин, роскошных женщин с упругими формами, бесчеловечных махинаций с целью стяжания капитала и тому подобного. Если понимания ответа на данный вопрос внутри нет, мы периодически будем «соскакивать с темы». Нас переклинивает, и вот мы начинаем хотеть резко обогатиться. Просто чтобы пережить иллюзию обеспеченности вместо иллюзии нужды. Нас ещё раз переклинивает, и вот уже будто силком тянет пуститься в блуд.

Крайне показательный пример в данном смысле: община Ошо. Изначально мистик привлекал всех на идеи самопознания, трансцендентного опыта. Для которого, как известно, стоицизм является единственным прочным фундаментом. Но вот община разрослась, с этим нужно было что-то делать. А что делать? Ты не можешь всех подряд заставлять жить по-простому, незатейливо – от тебя просто разбегутся. Ибо скучно. Тогда духовный вождь в пенджабских одеяниях начинает сочинять новую парадигму жизни – пытается совместить стоицизм и гедонизм в идеале Зорба-Будды. Худшего примера религиозного синкретизма, эклектики и безвкусицы мир едва ли видел за всю историю своего существования. В итоге днём община стучала в там-тамы и слушала задушевные лекции патриарха, а ночью из бунгал там и тут доносились довольные поросячьи повизгивания (обычно числом намного более двух из одного места) зорбирующих в своём половом экстазе недобудд обоих полов.

Почему так? Потому что любой микросоциум – это тот же квантовый суп, только в кастрюле меньшего размера. В нём неизбежно будет поляризация на лежащую на дне гравитационную массу ценных продуктов и вываривающуюся на поверхности пенку. Поэтому стоицизм невозможно тиражировать в массы. Гедонизм, к счастью, тоже. По сути, то и другое – исключительно дело вкуса. Или безвкусицы. Причём, есть подозрения, что вкус этот задаётся судьбой. По крайней мере, гороскопы редко ошибаются в своих прогнозах о парадигме жизни хозяина карты.

Итак, зачем? Зачем отдельные индивиды добровольно «ложатся на дно», уходят с радаров и живут простой жизнью? Вариантов субъективной интерпретации может быть бесчисленное множество. Приведу лишь один характерный пример. Когда Ип Мана, мастера китайской школы вин-чун, прославившегося на весь мир главным образом за счёт того, что обучал этому боевому искусству самого Брюса Ли, так вот, когда этого мастера спросили, почему он живёт скромно и просто, хотя мог бы на своей славе сколотить состояние, тот ответил: «Слишком хлопотно». И это реально так. Если вы привыкли жить в мире и гармонии (уж не знаю, как вам это удалось), то будете неизбежно резко реагировать на бесконечные тёрки с миром, сопровождающие любой массовидный проект с вовлечением неограниченного круга лиц. И отвечать на вопрос «чего ради мне терпеть эту нескончаемую нервотрёпку?» гораздо сложнее, чем отказаться в пользу внутренней гармонии.

Собственно, это состояние внутренней гармонии («дух смирен» в терминологии отцов православной церкви) и есть основная цель, ради которой некто выбирает парадигму жизни стоика.

Если сравнить общество с человеческим телом, то стоики – это лёгкие и кровеносная система. Они умудряются стяжать духовный кислород и распределять его по телу общества через сеть социальных связей, даже если эти связи рудиментарны.

Во многих случаях стоицизм – это крест. И нужна особая сила духа, чтобы нести такой крест гордо. Сравнение с лёгкими – не единственное напрашивающееся. Чаще стоикам приходится сравнивать себя с циррозной печенью хронического алкоголика. Она изо всех сил пыжиться оказать помощь своему хозяину, но тот, самодур, нещадно её губит.

Но мы должны понимать, что стоицизм и гедонизм – это крайности. И согласно закону нормального распределения математическое ожидание крайностей стремится к нулю. Поэтому подавляющее большинство особей умудряются совмещать в своей жизни обе парадигмы – и гедонизм, и стоицизм. Одни делают это интуитивно грамотно, другие – интуитивно безграмотно.

Под интуитивной грамотностью мы разумеем внутреннее чувство меры: так, я перебрал с прельщениями, нужно попоститься; так, добровольный пост зашёл слишком далеко, нужно себя чем-то уже порадовать.

Под интуитивной безграмотностью мы разумеем внутреннюю нахрапистость вопреки отсутствию благих заслуг: да мне посрать на то, что там всякие умники говорят, мир мне должен – и точка!

В этой связи ценность нашей эпиграммы заключается в том, что она напоминает разумным мирянам о возможности в любое время при любых условиях предаться добровольным аскезам с целью пополнения запаса благодати, истраченного на материализацию желанных мирских няшек. Ибо это только у Моисея манна с небес сыплется (да и то сюжет попахивает примитивной инсценировкой перед толпой верующих), а у обычных людей материализация мирских благ реализуется за счёт одного-единственного источника – духовных денег. Своих ли, заёмных ли, подаренных ли – не важно. Важно, что они должны быть.

Мы уже не раз говорили, что среднему мирскому человеку относительно несложно поддерживать баланс «принял-отдал». Тогда почему же я решил отдельно прочитать данную эпиграмму? Всё дело в том, что помимо личной кармы существует ещё общественная карма. Это когда принудительный пост тебе прописывают «за компанию», просто потому, что в суповом котле случился очередной дисбаланс между стоиками и гедонистами. И я хочу, чтобы вы были идейно готовы к возможной смене парадигмы бытия, если вдруг в вашем отдельно взятом случае таковая потребность вызреет. А определить потребность в оной обычно несложно: в жизни всё начинает идти наперекосяк, вопреки нашим планам.

Ещё раз повторю главную мысль чтений: идеал святой нищеты тех же францисканцев не может быть тиражирован в массы. Никогда. Нигде. Никак. Это удел одиночек. Но точно также и безудержный гедонизм не может материализовываться и поддерживаться в жизни отдельно взятой особи бесконечно долго (вспомните присказку «Сколько верёвочке ни виться…»).

Понимание объективной необходимости в смене периодов чувственного утешения и воздержания – один из немногих доступных человеку способов держать руку на пульсе своей Фортуны.

Именно в этом – квинтэссенция всего нашего исследования феномена тапаса, которому мы посвятили вторую половину 2020 года. Именно такой вывод является с практической точки зрения наиболее состоятельным и действенным, позволяющим придерживаться золотой середины и не впадать в экстремумы, если, конечно, вас туда не затянуло превратностями Судьбы.